Евгений Столитенко

ЧЕРВИ

Что-то чешется слева, чуть ниже груди. Долгая выматывающая бессонница? Или я только что проснулся от этого ощущения? На мне футболка. Снимать её, осматривать кожу сейчас, кажется, выше моих сил. Измученный июньской жарой, источаемой бетоном жилища и асфальтом улицы, в полудрёме, я высовываюсь в открытую форточку. Нужно поглубже вдохнуть воздух. Отчаянное широкое движение лёгкими. Но они застывают на полувдохе. Потому что - черви. Кольчатые, белого цвета, но главное - огромные. Они повсюду. Их количество растёт с геометрической прогрессией. Белая мускулатура озаряет и без того лунную ночь, и скоро станет светло, как днём. Я ясно вижу разрезы ртов на телах, выползающих из клумб, из детской песочницы, из канализационных люков. Некоторые выныривают из-под земли, разрывая густой травяной покров. Вот уже и на асфальтовых дорожках появляются трещины, и видно, как территория двора, будто охваченная широкими подземными волнами, медленно, но тревожно вздымается вверх-вниз. Это тяжёлое дыхание червей, ещё не выбравшихся наружу. А те, что уже наполовину или полностью выползли, уверенно осваивают новую среду обитания.

И ещё этот гулкий нарастающий звук. Уши не могут привыкнуть, потому что он действует угнетающе. Кажется, что единое дыхание всей массы червей приближается и вот-вот поглотит меня. Чёрт возьми, как чешется в груди!

Я отпрянываю от окна. Наспех, на ходу, натягиваю одежду. Выскакиваю на улицу, громко хлопая дверью подъезда. Благо, выход не во двор, а на широкий проспект, освещаемый редкими, но яркими фонарями. Мгновение нерешительности, вдох полной грудью, с которым вовнутрь попадает ощущение затаённого ужаса, царящее в каждой точке окружающего пространства. Такое впечатление, что ещё полсекунды - и всё это разорвётся гигантским взрывом. И вот уже ноги сами несут по подпрыгивающему и чуть ли не вылетающему из-под ступней туловищу проспекта. Оно вытянуто на несколько километров, и с каждым шагом я всё больше чувствую непреодолимую затягивающую силу впереди себя. Мои кроссовки внизу иногда поскальзываются, иногда попадают в мелкие лужи, иногда выносятся с тротуара на проезжую часть. Ни одного автомобиля. Но здесь нет и червей! Чешется невыносимо.

Через десять минут я преодолеваю расстояние, отделявшее мою окраину от центра. Но как же быстро я пересекаю вымерший ночной город! Будто нахожусь в потоке ураганного ветра, дующего в спину.

Я на подходе к главной площади. Осталось пробежать последнюю ведущую вверх улочку. Что тянет меня туда? Внезапно из тёмного подъезда дома, за которым уже начинается площадь, выпрыгивает испуганный человек. Его движения не координированы, он будто борется со своим телом. Выбрасывает то одну, то другую руку вверх, потом мнёт ими свою грудь, как тесто. Он оглядывается на меня, и я вижу его глаза, полные ужаса и непонимания происходящего. Похоже, в моём взгляде он читает то же самое, потому что бросается наутёк и через секунду исчезает за углом дома.

В тот же миг я спотыкаюсь обо что-то мягкое под ногами. Я падаю, пролетая над лежащим человеком, и в момент падения ощущаю адский, нестерпимый зуд в груди. Мужчина лет сорока в белой разорванной рубашке, забрызганной собственной кровью. Он стонет, прикрывая руками место на теле чуть левее и ниже груди. Тот же обезумевший взгляд, в котором уже не видно проблесков мыслей. Я подползаю к нему, трясу за плечо. Только через несколько секунд его глаза фокусируются на мне, и тогда он медленно убирает руки в стороны. Моему взору открывается рваная рана, в очаге которой хозяйничают маленькие белые черви. Извиваясь, они вгрызаются в здоровые ткани кожи, проторивая новые пути, как внутри яблока.

И тут моё ожидание гигантского взрыва подтверждается. Сильные подземные толчки подбрасывают меня и опрокидывают на спину, как букашку. Взрывная волна накатилась сверху, с площади. Оттуда же доносится единый многотысячный возглас толпы. Я вскакиваю, бросаю беднягу и бегу наверх, влекомый той же водоворотной силой.

Представшее зрелище заставляет остановиться. Сто тысяч человек, находящихся в странном едином состоянии оцепенения, окружили центр площади. Они заворожённо наблюдают за тем, как из огромного образовавшегося раскола в каменных плитах, над которыми должен возвышаться недавно возведённый памятник, выползает белый червь, раз в пятьдесят превосходящий по размерам тех, что я видел во дворе. Его тело как сбитый из громадных бетонных колец колодец, вырвавшийся из подземных оков. Он подымается над толпой всё выше, как будто желая исследовать свои новые владения. И только сейчас я замечаю, как у рядом стоящих людей из-под одежды просачивается кровь, тонкими струйками сползая вниз.

Я уже не ощущаю зуд в груди, но что-то мерзкое копошится на том же месте под футболкой.