Выставить бы вместо себя тушку, а самому сидеть где-нибудь в провинции и заниматься своим делом на земле. Но нет, я всегда смотрюсь только в одно зеркало, оно показывает меня не таким, каким я есть на самом деле, но оно никогда мне не врет. Я смотрюсь собой редко. Раза два в день, утром и вечером. Я делю эту церемонию с зубной щеткой. Так началась весна, длинная и неуютная, как коридор официального учреждения. Если не сказать совсем уж государственного. Я встретил его в Риме спустя ЛЕТ ШЕСТЬ неизвестности. Мой дорогой однокурсник, как ты не любил, когда я касался тебя ладонью, и как ты изменился. Спина поникла, снова длинные волосы, а те, что у выпуклых щек совсем седые, даже в сумерках видно. Я видел, как ты говорил по таксофону, только сзади, ты обогнал меня, потом у тебя попросили сигарету, но ты холодно отказал, хотя сам курил, и быстро свернул в Рим. Я разглядел сквозь обклеенную новейшей рекламой витрину твое округлившееся, оно никогда таким не было, лицо. Меня поразил цвет: смуглый, или, скорее, землистый, мертвенный. Я представил себе наш разговор. Примерно с таким же успехом можно говорить с айсбергом. Мне жаль тебя, ты одинок, ты звонишь, но ходишь один, всегда один, даже если у тебя где-то есть сын. Может, и есть. Я не хочу выступать обвинителем. Если ты отказал в сигарете, то тем более откажешь в исповеди. Несладкий воздух города юности, одной и той же, как общий вагон в поезде по кругу. Не стоит, сказал он. Я замер. Я не дышал, боялся. Мысль даже не мелькнула, а зависла. ...умерла, я плохо расслышал кто, но понял, что не она, и выдохнул. Сытый мозг двигался бесчувственно, как чужой. Он бы скрыл влагу на глазах, старые люди не скрывают, а вот он скрыл бы. Бедный человек, ты всегда один, никто не подойдет к тебе, не подарит книгу, не обнимет. Я шел дальше естественного сочувствия. А стоило бы, по крайней мере, постоять у паперти. Я не бежал, конечно, но шел довольно быстро. Всюду правила сплошная промозглая безжизненность начала апреля. В трамвае сидела девушка, подросток, которых все называют ребенком. Длинные волосы буйствовали, когда она бежала через дорогу. В ее возрасте я хотел иметь друзей, тем более я хотел бы иметь их сейчас, именно ее возраста, словно бы для того, чтобы скомпенсировать их отсутствие в отрочестве. Не месть, а невольность. Дома сынишка не хотел спать и в третий раз слушал вариации одной и той же сказки. Подумать только, у нас мог бы быть ребенок. Известность окружит тебя и унесет. Бесшумно и холодно.

07.04.95
А.Б.

  Вернуться
    [в содержание журнала "Самватас"]
    [в раздел "Цитаты оттуда"]