Уход человека тих, незаметен. И почему-то странно непонятен, даже невнятен. Рождение оглушительно, ярко. В нем трудно сомневаться. Человек уже есть, и это его есть превышает любую его странность и тайну, заглушает его, как трава розовый куст. Травы много. Трава лезет в глаза, в рот. Она заполняет все, всю человеческую жизнь от начала до конца. Она всюду, как будто и нет ничего на земле другого. И только на самой последней минуте, почти уже не на земле, а там, на излете, все возвращается на круги своя. И розовый-розовый куст парит над человеком. Когда уже ничего нельзя понять, да и, по сути, увидеть.

Не мне надо было бы писать эти слова о Джеральде Дарреле, великом друге животных нашего времени. Мой брат читал его книги с детства, жил ими, помнил наизусть. Ему по праву это и надо было делать. Но брат и некролог, как-то не вяжется. Мне ближе все-таки не сам Даррел, а его страший брат, Лоуренс. У меня даже есть одна его вещь, которую я так и не прочитал. Не помню уже, как она называется. Неважно. Да и к животным я отношусь спокойно. Возможно потому, что их абсолютно не понимаю. Помню, как Т.М. описал борзую (или не борзую? а, да -- дога), прямо, как человека. Ну, да -- он ведь привык иметь дело с человеком. А вот Даррел понимал животных именно и прежде всего как животных. Для него это была отдельная стихия, и оттого, что она не пересекалась с людской, она была еще дороже и ближе Даррелу. Не знаю, было ли это бегством от людей. Он боготворил животных, он написал для них их евангелие. Когда я был маленький, я думал, что животные слушаются только Даррела, его слов и его книг. Эти-то слова и эти-то книги останутся в нашей истории.

Он умер в январе, когда его тихие животные спокойно паслись на том самом острове в цепи Британских островов, что он отдал им для жизни. Он дал им свою Темзу, свою Пикадилли, аббатство и лужайки. У них был свой Лондон, свой Гамлет. Свой глобус, свой земной шар. Он был очень щедрым в своей доброте человеком. Его жизнь пример того, как нужно жить на Земле. Чтобы розовый куст не исчез с нее совершенно, став одной лишь жестокой метафорой.

А. Б.
9.02.95

  Вернуться
    [в содержание журнала "Самватас"]
    [в раздел "Некрополь"]